Тери Сан - Человек дождя [СИ]
******
- Для тебя задание, - сказал Маэда, выпуская в потолок клубы белого густого дыма. Изу терпеливо ждал, когда пройдёт обычная словесная перепалка, к которой в последнее время тяготел старик, но Маэда молчал, и это не предвещало ничего хорошего.
За время работы с ним, Сато научился определять настроения старика, и сейчас в воздухе кабинета ощутимо веяло грозой.
Сато сидел напротив него за столом рабочего кабинета в одном из арендованных дамов принадлежащих Маэде и напоминая проштрафившегося подчинённого на ковре у директора.
Для многих именно так оно и выглядело. Официально Маэда занимался легальным бизнесом, считался уважаемым предпринимателем, и только малая часть людей находилась в курсе, куда на самом деле уходит и упирается подводная часть этого айсберга.
Сато никогда не нравилось официальное общение.
Офисный стиль, вызывал у Сато подсознательный дискомфорт заставляя ощущать не в своей тарелке, словно подчёркивал разницу, между их положением, богатого финансиста, и жалкого исполнителя чужой воли.
Но Маэда никогда не принимал Сато лично, предпочитая не светиться знакомством с ним. В основном общение проходило через подставных лиц, но в последнее время ситуация изменилась и не натвори Изумо дел, возможно она могла измениться совершенно в иную сторону. Кичо планировал представить его официально. Вывести в люди, сделав помощником управляющего филиалом в Гонконге, и соответственно передав одно из направлений, но вот теперь снова передумал. И ясно давал это понять. Что передумал. Изумо не заслуживал его доверия
Босс порылся в сейфе и выпрямившись бросил на стол пакет толкнув в направлении Изумо.
- Здесь информация по заказу. Читай, вникай, задавай вопросы.
Сато удивлённо приподнял бровь, обычно Кичо предпочитал не тратить время на пустые разговоры, но сегодня правила изменились. Он молча вскрыл конверт, вытащил фотографию и ладонь его на мгновение ослабла став влажной.
На Сато смотрел на знакомое лицо художницы Азуми Море, женщины, подарившей ему Аллена. Изумо показалось, что он в кошмаре.
Спит и видит дурной сон, и никак не может проснуться, но эта внутренняя борьба и холод пробежавший по спине, не нашли отражения на лице. Но что - то такое в глазах выдавало, потому что стоило ему поднять голову и поймать пристальный взгляд старика, стало ясно, всё это время он наблюдал за ним, ждал, знал и ожидал именно этой реакции, подтвердивший Он всё знает.
- Что она сделала?
Маэда не торопился с ответом. Курил, разглядывая Изу с непонятным выражением, и чувствовалось, что внутри него происходит борьба, непрекращающаяся борьба между симпатией к подчинённому, и неумолимостью расплаты за свершённые деяния.
- Раньше тебя не волновали подобные вещи, - недовольно заметил он. - Что случилось? Становишься сентиментальным?
- Отказываюсь, - Изумо вернул ему пакет и поднялся, собираясь уйти.
- Раньше, ты никогда не отказывался от заданий, - сообщил босс. - Теряешь хватку, Сато.
Изу молча пошёл к дверям.
- Откажешься, - все так же медленно и неторопливо сообщил Маэда, - Второго шанса не будет. Ты к этому готов?
Изу не остановился.
- Человек дождя удивительно прекрасная работа, - сказал Маэда кашлянув. Изу замер на пороге, и повернувшись, вернулся назад и взял пакет.
- Рад, что мы по - прежнему понимаем, друг друга, Изумо, - довольно сообщил босс и прибавил, безжалостно раздавив сигару о край пепельницы
- Не делай ошибок. Ты и так сделал их слишком много в последнее время.
Я простил тебе Человека дождя. Но ты засветился. Азуми Морен собирается выставить в центре свою новую гениальную работу. Я думаю в твоих интересах, что бы тот, о ком ты так печёшься, никогда не увидел её. Если работа Морен окажется обнародована, за твою жизнь, я ни дам, ни гроша.
******
Рен пил не переставая, пил и не пьянел.
- Я не знаю, какая мразь сделала это, - орал он в пространство, потрясая пустой бутылкой. - Но я доберусь до неё. Убью своими руками. Сволочи. Сволочи!
Он ругался, и это было непривычно видеть - матерящегося Аллена.
- Скажи Киёши, кому она мешала жить? Кто осмелился на подобное изуверство? Она собиралась открыть галерею. Её работы...
Он застонал и запустил бутылкой в свой висевший на стене портрет, а потом подошёл и безжалостно сорвал его, прежде, чем Изу сумел остановить его.
- Ненавижу, ненавижу! - рычал он. - Твари. Ублюдки! Ненавижу!
Сато обхватив колени руками, сидел на полу и смотрел, как он крушит мебель, и предметы вокруг, крушит всё вокруг, словно это могло унять ярость и боль, и ненависть пожирающую его изнутри, при мысли о том, что его Азу, его девочку, лучшую подругу, единственного друга, убили. Подожгли в собственной мастерской, облив бензином...А если она была ещё жива?...Если она?...
Ален не плакал. Ален никогда не плакал. Наверное, он просто не умел это делать. Сейчас впервые Изумо подумал о том, что никогда по сути если разобраться не видел его слёз. Аллен кричал, разбивая об стену кулаки, и тихо завыл, уткнувшись в его плечо, когда Изумо надоело созерцать это безумие, и он сграбастал любовника, обняв и прижав к себе, удерживая почти железной хваткой, укачивая и качаясь вместе с ним. А затем Сато беззвучно заплакал, уткнувшись Рену в плечо, чувствуя что горло душит, душит этим чувством, что он сейчас задохнётся от этого, мучительного, невыносимого комка, стоявшего внутри кадыка, раздирающего понимания случившегося.
Он не имел права здесь быть. Он не имел права здесь находиться лицемерно соболезнуя Рену, разделяя с ним горе...
Человек убивший Азуми Морен собственными руками. Человек впервые не желающий жить, понимающий, что он больше не может жить...Дошёл до грани, и вот сейчас сломается, прямо сейчас, а Рен не понимает, и никогда не поймёт, отчего его так корчит и корёжит, какая боль выжигает, заставляя сжимать плечи Рена с неистовой силой, оставляя следы...
Рен перепугался за него, Рен бросился его успокаивать, Рен пытался вливать ему в рот виски, хлопая по щекам и приводя в чувство, когда Сато начал хохотать и вести себя словно безумный.
В ту секунду когда он сломался, а источник его боли, стоял прямо напротив него, и умолял прийти в себя, напуганный, но одновременно благодарный, именно за такую реакцию, понимания, реакцию полного сопереживания происходящему...
Сопереживания?
Никогда в жизни, никогда в своей грёбанной, паскудной, мудаческой жизни Изумо не стоял так близко к грани, испытывая острое желание пойти и удавиться. Может быть это будет правильно. Только так и будет правильно. Легче. Ему, Аллену, для них обоих. На что он надеялся? На что он надеялся изначально? Что они, смогут жить?
